Егор ХолмогоровГлавная особенность «окопной» прозы Алексиевич, проявившаяся, кстати, и в нобелевской лекции, — нежелание отличать друга от врага, своих от чужих. Для нее любая война — зло, независимо от того, кто и за что бьется. Даже когда Алексиевич пишет о Великой Отечественной, неясно, на чьей она стороне.
Применительно к Афганистану лицемерие и ложь просто зашкаливают. «Я видела, как наш «Град» превращает кишлаки в перепаханное поле». Одна беда, — афганские кишлаки, как правило, расположены в горах и превратить их в «поле» можно только ядерным ударом.
В перепаханные поля, напротив, превращают донбасские деревни «грады» киевской хунты, которую писательница исправно поддерживает. «Мне показали новую итальянскую мину, моя «женская» реакция: «Красивая. Почему она красивая?» По-военному мне точно объяснили, что если на эту мину наехать или наступить вот так… от человека останется полведра мяса». Стоп! Откуда в Афганистане появилась итальянская мина? Что, СССР закупал такие мины у страны НАТО? Конечно, нет. Эти мины использовались против воинов-интернационалистов, афганских солдат, мирных жителей, детей так называемыми «моджахедами» (наши их звали «душманами» или «духами»). Значит, правда состоит в том, что США и их союзники поставляли бандитам в Афганистане мины и другое оружие, чтобы убивать наших солдат. Но «убийцы» при этом почему-то мы…
Еще Аристотель делил конфликты на справедливые — в защиту Отечества и в усмирение варварской агрессии, и несправедливые — направленные на захват чужого. Справедливая война бывает жестокой, а ее солдаты могут утопать в крови и ярости, но все равно она остается возвышенным деянием духа и сплачивает народ. Если некто видит здесь только кровь и грязь, значит он просто перебежал на сторону врага и смотрит сквозь чужой прицел.
